Виктор Карлов: "Главное в работе этнолога – это общение"

Об этносе
На вопрос о том, что такое этнос, так просто не ответить. Как ни странно, в этнологии нет общепринятого определения этноса. Все толкования даются через некий перечень признаков: общность территории, языка, культуры. Некоторые в этот ряд добавляют самосознание.Но ведь так получается, что не все народы подходят даже под самый короткий набор признаков. Например, мордва – один народ, а вот языка у них два. С мордвой случай вообще уникальный. Они сами не могут договориться, один они народ или не один. Или латиноамериканцы. Почти все говорят на испанском, но не осознают себя единым народом. Я как-то в молодости попал в больницу, и там была компания революционеров-латиноамериканцев. Так вот они друг друга называли ecuatoriano (эквадорец), salvadoreño (сальвадорец), т.е. по существу они определяли себя по принадлежности к государству.
Я для себя пришёл скорее не к определению этноса, а к объяснению. Во-первых, это общность, а любое сообщество скрепляет определенный вид связей. Во-вторых, главное понять, что это за связь, в чём её суть. Например, если мы говорим о традиционном доиндустриальном этносе, то главная связь в нём – это выработанный многими поколениями способ адаптации к среде обитания. Попросту говоря, каждый из нас в какой-то ситуации говорил: «Ты что не по-русски делаешь?» А как же тогда делать по-французски или по-немецки?
Адаптация этносов к среде обитания
С моей точки зрения, этносы появились не раньше, чем произошел переход от палеолита к неолиту: именно в неолите прогресс в изготовлении орудий труда позволил создать ряд специализированных способов хозяйствования, что и стало основной связью, объединявшей людей в этнос. До начала эпохи модернизации такая связь, обеспечивая натуральное жизнеобеспечение этнического сообщества, была ведущей связью. В новое время способом адаптации стала дифференцированная деятельность, т.е. профессионализация деятельности и обмен ее результатами. При этом с переходом к профессионализации деятельности сами по себе этносы не исчезают: меняется их функциональное значение (например, этнос осуществляет подготовку к специализированной деятельности, т.е. это целый социально-культурный воспроизводственный комплекс), а система дифференциации и обмена выходит за этнические границы.
В новое время коллективным способом адаптации становится нация. А нация – это сообщество не только этническое: нет практически ни одной моноэтничной нации. Кстати, в национальный характер я не верю, но верю в систему норм и ценностей, которые у разных наций отличаются.
Этническая идентификация в современном мире
Этническая идентификация - это процесс, а вот идентичность - это результат. Идентичность может определяться по-разному: кто твои мама с папой, на каком языке ты говоришь, но это всё равно какая-то связь. Раньше кроме этнической были небольшие наборы идентичностей (семейные, возрастные), а сейчас у нас уже огромный набор идентичностей: профессиональная, локальная, социальная и другие. Социологи давно обнаружили, что идентификация ситуативна: в одних случаях человек позиционирует себя по национальному признаку, в других случаях – по профессиональному и т.д.
Собственно, в чем сложность ситуации современного мира? В том, что зримо наблюдаемых признаков этноса становится всё меньше, или же они вовсе исчезают. Кстати, именно на основании этой тенденции конструктивисты сделали вывод: этнос - это результат искусственного конструирования. Но в одном конструктивисты всё-таки правы: в том, что в современном мире огромную роль играет информация и её подача, но ведь нужно понимать, что это то же самое следствие профессионализации деятельности.
Помимо зримо наблюдаемых признаков, есть ещё и многочисленные нюансы. Как говорил один мой приятель: «Это для тебя, например, машина – средство передвижения, а для грузина – скорее дело престижа». Или про долганов. Долганы – это народ смешанного происхождения, у них якутские, эвенкийские и русские корни, то есть он образовался в XVIII-XIX веке на стыке этнических массивов. У долганов и эвенков образ жизни очень похож, но есть нюансы. Например, для эвенков охота – это процесс, когда зверя нужно выследить, догнать и выстрелить. С капканом эвенки тоже охотятся, но неохотно и нормальной охотой это не считают. А для долганов охота с капканом – это та же обычная охота.
Тонкости в работе этнолога
Чтобы какие-то нюансы подметить в , нужно пожить среди людей. Вообще, главное в работе этнолога – это общение. Конечно, можно изучать народы и по письменным источникам, но опыт личного общения первичен.
Мой учитель Лев Павлович Лашук, его жена Клавдия Ивановна Козлова и мой друг Юрий Борисович Симченко – именно эти люди научили меня, как вести себя во время полевой работы, как вообще подойти к людям.
Место национальной идентичности среди других
В современном обществе у человека много идентичностей – групп людей, к которым мы себя относим. Место этнической среди них – вопрос не только научный. Способов это определить несколько. Один из них – тест, когда респондента просят ответить на вопрос «кто я» до 20-ти раз, а подводя итоги массового опроса, подсчитывают, какое место по частоте упоминаний занимает этническая идентичность.
У меня был опыт с вариантом такого вопроса в исследовании русских нескольких областей России. У нас этническая идентичность оказалась на 3-м месте. И это в нормальном состоянии межнациональных отношений в обществе хорошо, это свидетельствует об отсутствии межэтнической напряженности. А если она на первом месте, значит ситуация далека от нормальной.
Влияние глобализации на немногочисленные народы
На исчезновение малых народов влияет не столько глобализация, сколько естественный процесс ассимиляции. С теми же эвенками, например. Есть районы, где они практически слились и влились в состав якутов. Или сойоты в Бурятии. За свою историю они уже дважды поменяли язык. Первый раз, когда в Южную Сибирь пришли тюрки, сойоты под их влиянием перешли на тюркский, родственный языку тофаларов. А их язык до этого относился к самодийской группе языков уральской семьи (кстати, название гор Саяны связано с этим этнонимом сойот~сойон). А потом они оказались в южной части Прибайкалья в окружении бурятов и сейчас разговаривают на бурятском.
В России ассимиляцию сдерживают законы, по которым малочисленным народам положены разные льготы. Например, русско-эвенкийские дети – обязательно эвенки. Хотя я знаю случай, когда оба родителя – представители разных народов, а дети записаны русскими. Спросил у них, почему же так, а мне ответили, что, раз дети на русском говорят, как же их ещё записывать?
Сохранение культуры народов
Русская культура может подмять под себя эвенкийскую, но только если эвенков оторвать от национального быта. Даже на уровне языка: по-русски мы можем сказать «быстро, быстрее, ещё быстрее», а в эвенкийском языке есть пять слов обозначающих степень быстроты действия. И вот на охоте эвенку как лучше сказать: быстро-быстрее-ещё быстрее или одним словом? Конечно, на охоте будет применяться эвенкийский язык. Вот, кстати, почему такие народы не всегда поддаются глобализации, – потому что это рассредоточенное микрореальное природопользование, при котором сообщество типа соседской общины должно быть максимально самодостаточным, поскольку пока транспортными возможностями, достаточными для обеспечения жизнеобеспечения на весь год, люди не обладают.
Взять, например, компьютеризацию. Посадите вы всех эвенков по домам работать за компьютеры. А кто будет заниматься их жизнеобеспечением? Невозможно завезти в эти районы все необходимые продукты. Они сами должны быть максимально самодостаточными. Пока сохраняются характерные способы жизнеобеспечения, культура народов не потеряется.
Этнография – это сама жизнь
Так получилось, что я определился, чем буду заниматься, ещё в школе. У нас был археологический кружок, мы даже в экспедиции ездили. Однажды к нам пришёл Сережа Серов, он окончил школу на три года раньше, учился на кафедре этнографии и стал нам про неё рассказывать. Он был хороший рассказчик, и свою речь закончил фразой: «Как можно не любить этнографию? Этнография – это сама жизнь».
С тех пор я начал интересоваться этнографией. Нашему руководителю археологического кружка я сказал, что археология мне интересна, но мне бы хотелось больше работать с живыми людьми. Друзья отнеслись к моему решению с пониманием, родители тоже не препятствовали.
О пути учёного
Мой учитель мечтал создать при кафедре этносоциологическую лабораторию. Тогда не получилось и после аспирантуры мне предложили пойти в лабораторию истории русских городов, а потом её преобразовали в лабораторию истории советского народа, это было уже ближе к этнографии.
Я не жалею, что несколько лет прозанимался историей русских городов, потому что это тоже опыт. К тому же я ведь не прекращал заниматься этнографией. Я прирос к университету и уходить не хотелось. В роль преподавателя я входил не очень просто. Но передо мной были мои блестящие учителя, которые меня вдохновляли. Постепенно я привык, да и интерес появился. К тому же, я унаследовал преподавательскую мудрость: уча, мы учимся.
Кому стоит заниматься наукой
Многое зависит от личного опыта и интересов. Заниматься наукой нужно, если есть стремление не карьеру сделать, хотя это тоже неплохо, а приблизиться к истине. Вот если в человеке такое есть, то его и направлять особо не надо – он сам к этому стремится. Я со своими учениками стараюсь развивать именно этот стержень.Интервью: София Григорович