Открытый урок Александра Панчина

Александр Панчин: «Хороший научный журналист – это человек, который умеет читать и анализировать научную литературу, систематизировать её и понятно её рассказывать»

В субботу 28 мая Александр Панчин провёл открытый мультимедийный урок на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова по теме «Защита от темных искусств. Ошибки мышления, восприятия и экспериментов», и на нём присутствовали мы, учащиеся Школы юного научного журналиста. Урок был захватывающим: каждую секунду мы удивлялись сказанному лектором. Александр рассказывал об оптических иллюзиях («Комната Эймса»), о том, почему успешны шарлатаны (астрологи, целители и другие); об истоках веры в сверхъестественное (на примере карго-культа), о статистических парадоксах («Парадокс Монти Холла») и ошибках (искажение выборки и работах Абрахама Вальда), о случайных неточностях исследователей («иформационное поле мышей»), наконец, о когнитивных искажениях (некоторые примеры из фильма «Я и другие», «голубиные предрассудки» и явление апофении –  поиска взаимосвязей в случайных данных).

После урока мы задали Александру несколько вопросов.

ШЮНЖ: Александр, Вы столько времени уделяете науке: ведете дневник в Живом журнале, пишете материалы для «Новой газеты», журналов «Здоровье» и «Популярная механика». Остается ли у Вас время на другие увлечения? Может быть, у Вас есть какое-то хобби, не связанное с наукой?

А.П.: Да, я занимаюсь бальными танцами, хастлом.

ШЮНЖ: Как интересно! А вот в подкасте «Биоразнообразие» Вы сказали, что каждый ученый имеет свой собственный язык, отличающийся от других. В чем, по Вашему мнению, заключается главное отличие Вашей манеры от стилей других исследователей?

А.П.: Моей манеры? Сложный вопрос. Я могу сказать, к чему я стремлюсь – не знаю, насколько успешно, – но мне кажется, что рассказывать о науке нужно так, чтобы было интересно и всем понятно. Есть очень много специалистов, которые, когда пытаются что-то рассказать, злоупотребляют терминологией. У них, конечно, самые благие интенции и желания, но в итоге у людей может создаться непонимание.

ШЮНЖ: Мы знаем, мы прошарили все Ваши социальные сети, узнали о Вас очень много всего...

А.П.: Ой, я под колпаком?

ШЮНЖ: ...и мы знаем, что Вы написали книгу. Очень хотелось бы узнать, почему биотехнологии, ведь Вы занимаетесь разными направлениями, развиваетесь. Почему именно биотехнологии?

Ну, книжка, о которой Вы говорите, «Сумма биотехнологии», про генную инженерию и про другие биотехнологии. Во-первых, я закончил факультет биоинженерии и биоинфоматки [МГУ], поэтому мне легче писать по темам, связанным с моей прямой специальностью, чем по темам, которые не являются моей прямой специальностью. Я в них лучше всего разбираюсь. Также я вижу, что это очень острая и больная тема для нашего общества – тема ГМО. Люди боятся продуктов, созданных с помощью генной инженерии. Тема проблемная: очень много людей против, это обидно и досадно, потому что технология очень важная, могла бы изменить очень много в мире в лучшую сторону. То, что люди её боятся, мне кажется, тормозит научно-исторический прогресс, поэтому я почувствовал, что на эту тему нужно написать, тем более, что таких книжек, научно-популярных, на эту тему я не видел. Допустим, по медицине, по физике есть масса хороших, но по биотехнологиям на русском языке я точно не помню, да и на английском тоже.

ШЮНЖ: Александр, многие ученые с самого детства знали, что в будущем посветят себя науке. А как Вы пришли к тому, что наука стала основным занятием в жизни?

А.П.: На самом деле я увлекался биологией ещё со школьной скамьи, биологией и математикой. Я не мог определиться с ними. Когда в гимназии был выбор, куда поступать – у нас был специализированный класс химико-биологический и физико-математический, – я поступил на оба и разрывался. Но в итоге я пошёл на биологический, это было чисто случайно, а потом поступил на факультет биоинженерии и биоинформатики, который, оказалось, совмещает биологию с математикой.

ШЮНЖ: Биолог Вернадский составлял в детстве гербарий, а Вы?

А.П.: Гербарий в детстве я не составлял, нет.

ШЮНЖ: Как и почему Вы стали популяризатором науки, почему не учёным?

Я занимаюсь и тем, и другим. Мне интересно заниматься популяризацией науки. На мой взгляд, это задача очень важная. В науке же можно много что сделать для удовлетворения собственного любопытства, но социальная значимость конкретно моего направления не очень большая: я занимаюсь фундаментальной эволюционной биологией, которая раскрывает кое-что про то, как гены работали в прошлом, как были устроены геномы в прошлом и так далее. Это очень интересно, но пользы практической от этого немного, а вот популяризация науки может принести больше пользы.

ШЮНЖ: А нет ли разрыва между этими направлениями деятельностями? Не может ли быть такого, чтобы одна деятельность поглотила другую?

А.П.: Ну, с одной стороны, конечно, время ограничено. Время, которое я уделяю популяризации науки, я мог бы уделить научной деятельности и, может быть, чего-то большего там добиться. Но есть интересная статистика (не помню, в каком журнале это было опубликовано), где сравнивали академические успехи учёных, которые занимаются / не занимаются популяризацией науки. Вообще, академическое сообщество думает, что те, кто занимаются популяризацией, слабее в ней, – но реальные цифры показывают, что это не так.

ШЮНЖ: Значит, статистика говорит в Вашу пользу. А какой формат популяризации науки Вы считаете наиболее успешным и почему? Например, скепсис-обзоры, либо же живые выступления?

А.П.: Формат? Ну, живые выступления имеют не очень большую аудиторию, зато позволяют с ней пообщаться, и это важно для возможного получения обратной связи. А, конечно же, самый успешный формат в плане охвата – это хороший проект, получающийся редко, при взаимодействии с крупными СМИ, с телеканалами: сделать хорошее научно-популярное выступление, может быть, с участием нескольких интересных спикеров, которое показывают по эфиру. Например, есть несколько крутых передач на канале ОТРК (общественное телевидение, не путать с ОРТ), где учёным дают возможность высказаться и интересно рассказать про свою деятельность. Есть несколько очень хороших научно-популярных проектов, которые обычно объединяют видеоматериалы и тексты/статьи, например, сообщество Sci-One – «Первый научный», они делают достаточно много и очень быстро растут, есть еще Постнаука, там более академичный формат, но тоже весьма успешный: у них очень много подписчиков и читателей. Есть научно-популярные издания, типа «Популярной механики», которые многим занимаются. В принципе, написать статью в «Популярную механику» – это значит написать её на широкую аудиторию. Вот это мне кажется эффективным.

ШЮНЖ: Сегодня активно обсуждают развитие биотехнологий. Что мировому сообществу ожидать в дальнейшем от них?

А.П.: Про это можно рассказывать бесконечно. Я ожидаю двух вещей. Первая – это лекарства, основанные на клетках, то есть генномодифицированные клетки, которые вкалывают и которые могут устранять некоторые заболевания. Сейчас первые успехи достигнуты в лечении с помощью особых клеток иммунной системы некоторых раковых заболеваний. Они находят раковые клетки и их уничтожают. А другая вещь, тоже очень перспективная, – это создание искусственных органов. Одно из множества направлений создания – попытка делать с помощью 3-D клеточной печати, и там есть успехи, а есть еще одна попытка создавать органы, генномодифицированные, в животных. Недавно был эксперимент: взяли сердце генномодифицированной свиньи, у которой есть несколько генов приматов, и пересадили его обезьяне. Его пересадили не в функциональном режиме: оно не перекачивало кровь, а было просто вшито внутрь, чтобы посмотреть, будет ли его отторжение иммунной системой. Обычно, если вы пересадите сердце от обезьяны свинье, оно будет отвергнуто. Но, поскольку это было специальным образом генетически изменено, то несло некоторые маркеры, свойственные органам приматов. Правда, при этом обезьянке давали иммунносупрессоры (препараты для искусственного угнетения иммунитета), чтобы иммунная система не шаталась и не подавила ток; но всё-таки обезьянка с органом несколько лет прожила. Это уже подразумевает, что в будущем мы сможем выращивать органы животных, а до человеческих мы ещё доведём, сделав изменение не четырех генов, а сорока четырех, пятидесяти четырех, ста сорока четырех. Данное направление называется гуманизация животных: выращивание животных с генами человека, чтобы их органы были более совместимы с нами.

ШЮНЖ: На занятиях мы говорим о том, что популяризатор не обязательно говорит обо всем, что связано в обществе с наукой, попытками рационального осмысления окружающего мира. А кто такой, по Вашему мнению, популяризатор? Каково Ваше представление? Он должен выбрать какую-то отдельную стезю, или говорить обо всём?

А.П.: На мой взгляд, хороший образец популяризатора науки – это Ася Казанцева, лауреат премии «Просветитель». Она написала две книжки, которые стали бестселлерами. Достоинство их заключается в том, что они рассчитаны на очень широкую аудиторию. Они очень понятны и очень дружелюбно написаны, читаются, как детективный роман, но при этом там очень много ссылок на научную литературу, в которой человек разобрался. В принципе хороший научный журналист – это человек, который умеет читать и анализировать научную литературу, систематизировать её и понятно её рассказывать. Было бы очень обидно, если бы популяризатор был очень узок, потому что, чтобы быть успешным популяризатором, нужно быть человеком известным, иначе тебя никто не будет слушать, смотреть и так далее. И вот если человек достиг какого-то уровня известности, пишет книжки-бестселлеры, то хорошо бы, чтобы он разбирался в большом количестве разных тем, потому что есть масса тем, которые нуждаются в широком освещении. На одной теме общество не облагородить.

ШЮНЖ: То есть экстрасенсорика, которой Вы занимаетесь в составе премии Гудини, является подтверждением Ваших слов – популяризатор должен обладать широкими интересами?

А.П.: Да. Кроме премии у нас есть ещё проект – фонд «Эволюция», просветительский фонд, который занимается тем, что совершенно разных лекторов из разных областей (есть физики и биологи, есть представители гуманитарных наук) возит по разным городам России с тем, чтобы они читали научно-популярные лекции, организовывает разные мероприятия. Мне кажется, что популяризация – это очень широкое явление, которое должно захватывать большое количество всяких областей.

ШЮНЖ: Расскажите, пожалуйста, есть ли те популяризаторы, с кого Вы берёте пример?

А.П.: Конечно, есть. Вообще моё становление как популяризатора основывалось на просмотре большого количества всяких лекций, во-первых, из англоязычной среды, где есть лекторий TED Talks, – там очень много хороших спикеров, мои самые любимые, которые на меня произвели впечатление, – это Нил Деграсс Тайсон, астрофизик, Вилеейанур Субраманиан Рамачандран – нейрофизиолог, нейробиолог. Из отечественных – Александр Марков, очень успешный популяризатор. Ася Казанцева вдохновила меня, в частности, на написание собственной книжки, тогда как успех ее показал, что дело популяризации в такой форме не безнадежно, что этим можно и нужно заниматься. Я могу назвать ещё много фамилий и имён.

Текст: Ксения Тихонова и Илья Школьный, Школа юного научного журналиста.